Часть третья
Николай II. Последний праздник Рождества, отмеченный в семье последнего русского Царя
Рождество при Николае Втором встречали так же радушно, сердечно, с подарками и благотворительностью. Дневник своего первого царствования Николай Александрович завершал словами: «Сейчас наступает Новый год! Дай Бог, чтобы он прошел так же мирно, тихо и счастливо для нас и для матушки России». Особенно любили праздновать в Царском, уже с детьми, все вместе.
С началом царствования Николая II все традиции, впитанные им с детства, продолжались при императорском дворе вплоть до революционного лихолетья. В 1894 году новоиспеченный Император записал в дневнике: «В 6 часов пошли ко Всенощной. После нее была Елка в голубиной гостиной по примеру давно минувших лет! И радостно, и грустно – какая перемена с прошлого года: дорогого Папа нет, Ксения замужем, я женат. Милая Мама нас всех по-прежнему осыпала подарками! В 8 часов обедали. Когда мы с Аликс сошли вниз, мы устроили друг другу свою Елку».
В декабре 1895 г. император Николай II впервые встречал Рождество в Зимнем дворце мужем и отцом.Он записал в дневнике 24 декабря: «В 6 ½ пошли ко всенощной и затем была общая Елка в Белой комнате… Получил массу подарков от дорогой Мама и от всех заграничных родственников».
Затем 25 декабря: «В 3 ч. поехали в придворный манеж на Елку Конвоя и Сводного батальона. Как всегда были песни, пляски и балалайки. После чаю зажгли маленькую елку для дочки и рядом другую для всех женщин, Аликс и детской». 26 декабря «В 2 ½ ч. отправились в манеж на Елку второй половины Конвоя и Сводного батальона. После раздачи подарков смотрели опять на лезгинку и пляску солдат».
27 декабря была «Елка офицерам». Офицерская елка была одним из тех мероприятий, на которых, согласно возникшей в последней четверти XIX века традиции, присутствовал Император и члены его семьи. Вскоре и маленькие Великие Княжны также приступили к выполнению представительских обязанностей. В 1897 году Государь записал в дневнике: «В 4 ½ была офицерская елка — Ольга тоже присутствовала и смешила всех». Проводились они для избранных полков, таких, как Собственного Его Величества конвой.
В дневниках Николая каждый декабрь появлялись однотипные записи: «В 2 ½ Аликс и я отправились в манеж, где была Елка для конвоя, сводного батальона и городовых, точно так же как это происходило в Гатчине!» (1894 год); «В 4 ½ была Елка офицерам; бедная Аликс, понятно, смущалась разговаривать со всеми!» (1895 год), «В 2 ¼ поехали в манеж на елку Конвоя и сводного батальона. Миша и Ольга присутствовали, все четыре дочки также. Раздача подарков окончилась очень скоро» (1904 год).
Конечно, из этой череды обязательных праздничных мероприятий старались выделить время и для семейной елки с обязательными взаимными подарками. 4 декабря 1896 г.: «В 4 часа устроили елку для дочки в нашей спальне». В этот день Александра Федоровна недомогала, а у царя «трещала голова», поэтому они в 11 вечера легли поспать, а затем, проснувшись через час, «показали наши взаимные подарки. Оригинальная Елка в первом часу ночи в спальне!!!". Хотелось бы подчеркнуть, что тогда рождественские праздники не носили характера «всенародного праздника», а являлись тихим, семейным делом.
Естественно, царем незатейливо подводились и итоги года: «Не могу сказать, чтобы с грустью простился с этим годом. Дай Бог, чтобы следующий, 1897 г. прошел бы так же благополучно, но принес бы больше тишины и спокойствия».
Для Ольги и Татьяны рождественские елки были делом совершенно привычным. Еще в 1897 году Николай записал в дневнике: «Аликс устраивала елку для деток». Деткам на тот момент было два года и шесть месяцев.
Няня царских детей англичанка Маргарет Эггер впервые наблюдала русское Рождество в декабре 1900 г. В этом году рождественские праздники проводились в Александровском дворце Царского Села. По ее словам, во дворце установили не менее 8 елок, в их украшении принимала участие сама императрица. Кроме этого, Александра Федоровна выбирала подарки для всего окружения императорской семьи, от офицеров охраны и до лакеев с истопниками. Для царских дочерей и их няни установили отдельную елку. Под елкой положили музыкальную шкатулку, она наигрывала бессмертное: «Ах, мой милый Августин, Августин…» Подарки для детей разместили на отдельных столиках, установленных вокруг елки
Ровно в два часа приехал император со всеми своими детьми и великой княгиней Ольгой Александровной. Императрица была нездорова и поэтому вместо нее подарки раздавала великая княгиня. Прозвучала команда „Смирно!“ Царь медленно обошел все подразделения, иногда подавая руку или перекидываясь несколькими фразами с офицерами, затем вернулся к помосту и остановился у импровизированного салона. Балалайки и хор начали выводить „Absolute Master of our great land, you who God watches over, our Orthodox Tsar, our sun, — our love for you is infinite“. В это время военные по очереди подходили к столу с подарками и вытаскивали наугад бумажки с написанными номерами. Великие княжны, царевич и офицеры находили подарки с такими же номерами и приносили Ольге Александровне, которая передавала их адресатам. Те целовали руку ее высочества, отдавали ей честь и быстро следовали к выходу, салютуя по пути императору.
Раздача подарков очень развлекала Цесаревича. Особенно счастлив он был, когда кто-то выигрывал часы. Офицеры заводили будильники и те, к его радости, громко звенели. В предыдущие годы распределение подарков проводилось императрицей и было куда более торжественным. Мы сожалели об ее отсутствии в этом году...
Первая песня закончилась и балалайки заиграли уже без хора. Играли они замечательно. Царь поблагодарил музыкантов и, поговорив немного с Андреевым, подал ему руку. Затем выступали казаки. Они начали со старинной военной песни, за которой последовала веселая песня с быстрым ритмом, сопровождаемая грохотом тарелок, тамбуринов и громким свистом. Слушая их, царевич растерял весь интерес к часам. Он был весь во внимании, глаза блестели, щеки раскраснелись от эмоций. Он был очарователен в своей белой форме и маленькой белой меховой шапке.После песен были танцы. Казак Дзоцоев танцевал лезгинку... В пять часов елка закончилась».
Чем дальше, тем реже Александра появлялась на официальных елках. Ее выход в декабре 1913 года был отмечен и мужем: «В 2 часа в манеже была елка Конвою и Сводному полку; на ней присутствовала Аликс, чего давно не было», и старшей дочерью «В два часа мы пятеро, Папа и Мама поехали в манеж на елку Конвоя... Мы раздавали подарки. Мама делала это только вначале. Она не посещала елку уже несколько лет».
После начала войны в список «общественных» елок вписали праздники для многочисленных раненых. «Мы каждый день ездили в лазареты на елки, — писала зимой 1914 года Великая Княжна Мария Ольге Вороновой, жене того самого Воронова, в которого, судя по всему, была когда-то влюблена ее старшая сестра. — На днях мы были на елке у Мама в школе нянь. Там теперь много детей запасных [запасных воинских чинов прим.], такие душки что ужас. Мы им всем дали игрушки, и они им радовались и каждый показывал своей няне, что он получил». «В 7 часов поехали в наш лазарет, куда приехали давать подарки офицерам под освещенной елкой. Страшно было хорошо и уютно» (1914 год, из дневника Татьяны). В следующем году — В «3 часа была елка для всех, потом дамам. В 5.30 поехали встретить Папу. Ужасно рада, что он вернулся. Была у нас елка наверху. Массу хороших вещей получила».
Хорошие вещи — подарки — бывали разные, как уже было сказано в начале поста, они соотносились с возрастом. Детям обычно доставались конфеты и различные игрушки. С возрастом менялись и сувениры.
После того как началась Первая мировая война, многое в жизни страны изменилось. 24 декабря 1914 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна записала в дневнике: «Впервые в этом году мы с ней (Ксенией) встречали Рождество без настоящей рождественской елки.
Дети за малым количеством карманных денег частенько ограничивались открытками, а также изготавливали сувениры своими руками: вышивали безделушки, рисовали картинки, вязали, шили... Кто во что горазд, в общем.
После революции подготовка подарков скрашивала скучные вечера под домашним арестом, когда все женщины семьи во главе с Александрой Федоровной рукодельничали. «Немного устала: очень много пришлось вышивать, рисовать и т. д., чтобы все приготовить», — отмечала та в письме.
Татьяна Боткина вспоминала: «Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна вышили мне два красивых саше для белья. Мария придумала мне дорожный набор. Государыня рассталась с одной своей драгоценностью — золотым с бриллиантами брелоком. Глеб получил от Анастасии сумку для писем и книгу, которую Государыня разрисовала на титульном листе. Когда срезали подарки, висевшие на елке, Государь подошел к столу с подарками и из своих личных вещей подарил папе красивую китайскую вазу».
Запись из дневника императора Николая II от 24-25 декабря 1916 г.: «24 декабря. Сочельник. … До чая была наверху ёлка детям и наша одновременно…». «25 декабря. Рождество Христово. Хороший солнечный день – 8 градусов мороза. В 10 ½ поехали к обедне. В 2 часа была первая ёлка Конвою, Сводному и Железнодорожному полкам. Играли балалаечники, и недурно пел хор песенников». Оп.1. Д.265. Стр.22-23
РОЖДЕСТВО В ЦАРСКОМ СЕЛЕ
С 1904 года праздник Рождества отмечался в Александровском дворце Царского Села.
Анна Вырубова:«На Рождество в Царском Селе было три елки: одна внизу, в большой гостиной Государыни, другая наверху, в детской комнате. Третья елка наверху, в коридоре, для служащего персонала.
Вначале зажигались свечи на детской рождественской елке и им раздавались их рождественские подарки. Среди них были довольно-таки дорогие вещи, но, вообще, Императорские дети не придавали значения ценности подаренных им предметов. Для них простая вещь ручной работы или незатейливая игрушка могла быть такой же желанной, как и дорогое украшение, которым они могли пользоваться только на торжествах.
Очень часто Алексей получал в подарок оловянных солдатиков, с которыми он играл в великую войну. Анастасия, которая была старше своего брата на три года и была довольно-таки проказливой, часто досаждала ему. Она несколькими взмахами сваливала солдатскую колонну, после чего ликовала своей победе на поле сражения. Естественно, Алексей сердился за неуместное вмешательство в игру, но сестра умела быстро успокоить его. После того, как детские рождественские подарки были розданы и пакеты открыты, зажигались свечи на рождественской елке служащего персонала. Слуги в качестве рождественского подарка получали как небольшие сувениры, так и деньги. Также и нам, фрейлинам, Государыня посылала желанные нами подарки и уже украшенные маленькие рождественские елочки.
Позднее, вечером, Государь и Государыня уединялись у своей рождественской елки. И они получали большое количество рождественских подарков, в основном от своих родственников из России и из заграницы. Затем Государь и Государыня с детьми уезжали в Петербург. После рождественского богослужения, которое совершалось в церкви Аничкова дворца, они отправлялись к Вдовствующей Государыне, или в Гатчину, если она находилась там.
На следующий день зажигались свечи на рождественских елках в манеже Царского Села для Дворцового и Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Каждый солдат получал в качестве подарка серебряную вещь, а офицерам раздавались поистине драгоценные подарки. Подарки раздавали Великие княжны»[1].
Татьяна Мельник-Боткина: «В течение всей войны, каждое Рождество и Пасху, всем раненым царскосельского района выдавались великолепные подарки на личные средства Их Величеств, — как например, серебряные ложки и вилки с гербами, и кроме этого, еще устраивались елки с угощением. Их Величества не ограничивались общественной благотворительностью: значительные суммы раздавались нуждающимся раненым так что, наверно, многие из них и не подозревали, откуда идет им помощь. Еще менее знали об этом в обществе, так как это шло иногда через моего отца, иногда через других лиц, умевших хранить секреты. Между прочим, помогала в этом деле и Вырубова — человек очень щедрый и отзывчивый к чужому несчастью, благодаря чему, после того, как во время революции ее выпустили из тюрьмы, она, желая избежать вторичного ареста, находила приют в подвалах и каморках бедняков, когда-то вырученных ею из нищеты».[2]
Из дневника Великой Княжны Ольги Николаевны.
25 декабря 1916 г. Рождество Христово:
«В 10. 45 с Папой к Обедне. Мама и Алексей позже. Ели семейно. Чудное яркое солнце, небо — 7 м[ороза]. В 2 ч. все поехали в манеж на Конвойную ёлку. Алексей Конст. [Шведов] и все милые были там. Так на них глядя отдыхаешь <не разб.>.
В 3 ч. кончилось. Пошла с Папой погулять на ½ часа. После Он и Мама принимали Калинина. В 6 ч. мы 2 с Мамой к себе в лазарет на ёлку, устроенную в гостиной. Все кроме Соколова были в сборе. Мама раздавала всем подарки. Постояли у Биби с Гординским и Митей у крошечной занесенной ёлки, кот. он ей в прошлом году подарил. В 7 ч.10 м. уехали. Мама пошла принимать князя Голицына. После обеда поиграла по заказу Папы Божественные вещи и пошли все к Ане, где была вся семья отца Григория: Парасковья Феодоровна, Митя, Матреша и Варя. Они уезжают во вторник в Покровское. Пошли к Алексею и Жене. Ничего особенного не делали. В 11 ч. спать. Мама все неважно себя чувствует, но молодцом. Спаси Её Боже».
Анна Вырубова: «Мало-помалу жизнь во Дворце вошла в свою колею. (После убийства Г. Распутина. Прим. Л. Х.). Государь читал по вечерам нам вслух. На Рождество были обычные елки во дворце и в лазаретах; Их Величества дарили подарки окружающей свите и прислуге; но Великим Князьям в этот год они не посылали подарков. Несмотря на праздник, Их Величества были очень грустны: они переживали глубокое разочарование в близких и родственниках, которым ранее доверяли и коих любили, и никогда, кажется, Государь и Государыня Всероссийские не были так одиноки, как теперь. Преданные их же родственниками, оклеветанные людьми, которые в глазах всего мира назывались представителями России, Их Величества имели около себя только несколько преданных друзей да министров, ими назначенных, которые все были осуждены общественным мнением. Всем им ставилось в вину, что они были назначены Распутиным. Но это сущая неправда»[3].
РОЖДЕСТВО В ТОБОЛЬСКЕ
Находясь в ссылке, Императрица Александра Федоровна с детьми по-прежнему с любовью готовили рождественские подарки окружающим их людям.
Из писем Императрицы Александры Федоровны к Анне Александровне Танеевой (Вырубовой): «Уроки продолжаются как раньше. Мать и дочки работают и много вяжут, приготовляя рождественские подарки. Как время летит, скоро будет 9 месяцев, что я со многими простилась...и ты одна — в страданье и одиночестве. Но ты знаешь, где искать успокоения и силу, и Бог тебя никогда не оставит — Его любовь превыше всего». 24 ноября 1917, Тобольск.
«Какая я стала старая, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать из моего сердца любовь к России, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает мое сердце, — но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет.
Господь, смилуйся и спаси Россию!.. Страданье со всех сторон! Сколько времени никаких известий от моих родных... А здесь разлука с дорогими, с тобой. Но удивительный душевный мир, безконечная вера, данная Господом, и потому всегда надеюсь. И мы тоже свидимся — с нашей любовью, которая ломает стены.
Рождество без меня, в шестом этаже!.. Не могу об этом думать. Дорогое мое дитя, мы никогда не расставались, все простили друг другу и только любим. Я временами нетерпеливая, но сержусь, когда люди нечестны и обижают и оскорбляют тех, кого люблю. Не думай, что я не смирилась (внутренне совсем смирилась, знаю, что все это ненадолго)». 10 декабря 1917, Тобольск.
«Вот холод, 23 гр., и в комнатах мерзнем, дует, красивая кофта пригодится: будет греть снаружи и внутри. У нас всех chilblajns[4] на пальцах (помнишь, как ты от них страдала?)
Пишу, отдыхая до обеда; камин горит, твоя маленькая собачка Джимми лежит рядом, пока ее хозяйка на рояле играет.
6-го Алексей, Мария и Жилик (П. Жильяр) играли маленькую пьесу, очень мило; другие все учат разные французские сценки: развлеченье и хорошо для памяти.
Вечера проводим вместе со всеми, в карты играем, иногда Он нам читает вслух, а я вышиваю. Очень занята весь день приготовлениями к Рождеству: вышиваю и ленточки по-прежнему рисую, и карточки, и уроки с детьми, так как священника к нам не пустят для уроков, но я эти уроки очень люблю — вспоминаю много». 8 декабря 1917, Тобольск.
«Ломаю себе голову, что тебе послать, так как здесь ничего нет. Масса наших рождественских подарков были все нашей собственной работой, и теперь глаза должны отдохнуть. Сегодня 24-го — 19 градусов и теплее, говорят». 23 января 1918. Тобольск.
Запись в дневнике Государыни Александры Федоровны:
«Канун Рождества. Готовила подарки. 12 ч. Богослужение в доме. Завтракала внизу. Украшала елки, раскладывала подарки. 4 ½ [часа]. Чай. Потом пошла к караулу 4-го стрелкового полка. Малышев, 20 человек. Я принесла им маленькую елочку и съестное, и Евангелие каждому с закладкой, которую я нарисовала. Сидела там. 7 ½ [часов]. Обедала внизу со всеми, Коля [Деревенко] — тоже. Изе[5] запретили приходить к нам и покидать свой дом. 9 [часов] Рождественская елка для свиты — для всех наших людей. 9 ½ [часов]. Вечернее богослужение: пел большой хор. Солдаты пришли тоже». Декабрь 24. Воскресенье. Тобольск.
Татьяна Мельник-Боткина: «По вечерам (В Тобольске, прим. Л. Х.) они все сидели во главе с Ее Величеством, усердно занимались рукоделиями, так как приближалось Рождество, и по старому обычаю, они хотели сделать всем подарки. Была устроена елка не только для всей прислуги, но и для дежуривших в первый и во второй день взводов охраны, причем каждый из солдат и каждый человек из прислуги получили какую-нибудь полезную вещь собственной работы Ее Величества или Их Высочеств, вроде вязаной шапки или перчаток.
Мы с братом проводили Рождество одни, так как мой отец был с Их Величествами, а нас туда не пустили. Но благодаря вниманию Ее Величества, и для нас этот день не прошел незамеченный. Утром в сочельник Ее Величество спросила моего отца, есть ли у нас елка, и, узнав, что нет, тотчас же послала кого-то из прислуги в город за елкой для нас и приложила к этому несколько подсвечников, «дождя», «снега» и свечей, собственноручно подрезанных Его Величеством.
Затем, вечером того же дня мы получили тоже по вышитой работе Их Высочеств, рисованную Ее Величеством закладочку и по вещице: моему отцу — вазу, брату — книгу с надписью и мне брелок — золотой самородок с брильянтом, который впоследствии, к моему великому горю, вместе с браслетом матери и брелочком отца был у меня украден.
Не могу сказать, как тронуло нас это внимание со стороны тех, кто больше всего сами нуждались в поддержке и имели силу не только переносить все с мужеством и бодростью, но и оказывать столько внимания и ласки всем окружающим, не исключая людей, их предавших, державших их как узников. Несомненно, что из всех заключенных больше всего выдержки, наибольшее присутствие духа было у тех, кто должен был больше всех страдать, — у Царской Семьи»[6].
Пьер Жильяр: «Так мы дожили до Рождества. Ее Величество раздала несколько шерстяных жилетов, которые сама связала: она старалась таким образом выразить трогательным вниманием свою благодарность тем, кто остался им верен. 24 декабря старого стиля священник пришел служить Всенощную на дом: все собрались затем в большом зале, и детям доставило большую радость преподнести предназначенные нам «сюрпризы». Мы чувствовали, что представляем из себя одну большую семью; все старались забыть переживаемые горести и заботы, чтобы иметь возможность без задних мыслей, в полном сердечном общении насладиться этими минутами спокойствия и духовной близости.
На следующий день в Рождество мы отправились в церковь. По благословению священника диакон провозгласил многолетие Царской семье. Это была неосторожность, которая могла повлечь за собой меры воздействия. Солдаты из охраны потребовали, угрожая ему смертью, удаления священника. Этот случай омрачил приятное воспоминание, которое могло остаться от этого дня. Случай вызвал новые оскорбительные стеснения по отношению к нам, и наблюдение за нами сделалось более строгим».[7]
Однако 1 января по старому стилю Царской семье позволили быть на утренней службе в церкви. Служил уже новый священник, а отец А. Васильев как виновник происшествия в Рождество был сослан в Абалакский монастырь.
Из дневника Николая Александровича: «К обедне пошли в 7 час. в темноте. После литургии был отслужен молебен перед Абалацкой иконой Божией Матери, привезенной накануне из монастыря в 24 верстах отсюда».
Икона была доставлена по распоряжению епископа Тобольского Гермогена.
«В 12 часов была отслужена в зале обедница. До прогулки готовили подарки для всех, устраивали елки. Во время чая — до 5 часов — пошли с Аликс в караульное помещение и устроили елку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до 5 часа. После обеда была елка Свите и всем людям, а мы получили свою до 8 часов»[8].
Государыня Александра Федоровна писала Софии Буксгевден:
«Со святым Рождеством тебя, дорогая Иза! Нежно целую тебя и желаю всего самого лучшего. Пусть Господь пошлет тебе здоровье и душевный мир, который является величайшим даром для нас, смертных. Мы должны молить Бога и о терпении, ведь оно так необходимо нам в этом мире страдания (и величайшего безумия), об утешении, силе и счастье. Возможно, слова «радостное Рождество» звучат сейчас как насмешка, но ведь эта радость относится к рождению нашего Господа, Который умер, чтобы спасти всех нас — и разве же не способно это восстановить нашу веру в безграничную милость Господа? Он надо всеми и Он во всем: Он проявит Свою милость, когда выпадет срок, а до этого мы должны терпеливо ждать. Мы не можем изменить происходящего — мы можем лишь верить, верить и молиться, и никогда не терять своей любви к Нему».
О Рождестве 1918 года в Петрограде Анна Александровна Танеева (Вырубова) пишет: «На Рождество у меня была крошечная елка, которую мы зажгли с дорогими родителями, возвратясь от всенощной. Я получила от дорогой Государыни посылку с мукой, макаронами и колбасой, что было роскошью в это время. В посылку были вложены также шарф, теплые чулки, которые мне связала Государыня, и нарисованные ею кустики».[9]
[1] Из воспоминаний «Анна Вырубова – фрейлина Государыни». СПБ, 2012, стр. 56.
[2] Татьяна Мельник-Боткина. Воспоминания о Царской Семье.
[3] Из воспоминаний А.А. Танеева (Вырубова) «Страницы моей жизни». Царское Дело, стр. 193.
[4] Места обморожения.
[5] София Буксгевден
[6] Татьяна Мельник-Боткина. Воспоминания о Царской Семье.
[7] Пьер Жильяр. «Император Николай II и его семья». Русь.
[8] Дневник Императора Николая II. — М., 1991. — С. 122.
[9] Из воспоминаний. А.А. Танеева (Вырубова) «Страницы моей жизни». Царское Дело, стр. 288.
Новый год, полвека традиции
В императорской России новогодняя ночь с 31 декабря на 1 января не считалась большим праздником, а просто считалась календарным рубежом между годом уходящим и годом наступающим, поэтому прочной традиции провожать уходящий год и встречать наступающий тогда еще не возникало. Праздником с взаимными подарками было прошедшее Рождество. Тем не менее, в семьях этот день в той или иной степени отмечали. Конечно это «отмечание» не шло ни в какое сравнение с сегодняшними новогодними гуляниями.
Сохранилось очень немного воспоминаний о том, как в императорской семье проводился предновогодний день.
Так, вечер 31 декабря 1853 г. фрейлина А. Ф. Тютчева провела у императрицы. Дамы говорили о войне и щипали корпию для армии. В одиннадцать часов подали шампанское, все поздравили друг друга, и императрица отпустила фрейлин, «так принято в царской семье, чтобы к двенадцати каждый удалялся к себе».
31 декабря 1861 г. сыновья Александра II Александр и Владимир проводили, в целом, как обычно. Их подняли в 7 часов утра. После завтрака юноши готовились к лотерее и наклеивали билетики на книги. Затем они посетили отца и в 11 часов пошли к литургии. На 6 часов вечера назначена елка у наследника-цесаревича. До нее великие князья готовили уроки и обедали с родителями. После елки на половине цесаревича в 8 часов вечера вся семья собралась ко всенощной, та продолжалась два часа. После этого Александр и Владимир побыли «с час времени» у родителей и «спать легли около четверти двенадцатого». Перед сном к сыновьям зашел Александр II. Таким образом, никто не ждал полуночи, традиция новогодних курантов появилась много позже.
Воспитатель царских детей адмирал Д. С. Арсеньев особо отметил в дневнике (1873 г.), что «Императрица и Государь никогда не встречали Нового года, и Императрица к 12 часам уже была в постели, и великие князья Сергей и Павел Александровичи, простившись с родителями около 11 часов, пришли к нам и у нас встречали Новый год». Единственное, что выделяло этот день из череды других дней, был семейный обед всех детей с родителями. День завершался всенощной, на ней императорская чета не присутствовала.
Новый год не встречали, но в дневниковых записях нескольких поколений Романовых четко отслеживается традиция, характерная для самых разных людей, коротко подводить итоги уходящего года. Как правило, это делалось в нескольких словах. Например, 31 декабря 1873 г. 16-летний великий князь Сергей Александрович незатейливо отметил для себя: «Вот кончился милый 1873 год, мне жаль, потому что я был счастлив в этом году, и всегда грустно покидать старое, хорошее!!!».
1 января – обычный рабочий день, в том числе и для великих князей. В этот день служилась торжественная обедня, приносились поздравления, наносились обязательные визиты.
Так, 1 января 1862 г. Александр и Владимир встали также в 7 часов. В 8 часов они пошли на половину старшего брата-наследника пить чай. К половине десятого великие князья собрались в приемной у Александра II в полной парадной форме и с Андреевскими цепями. После семейного завтрака братья отправились делать визиты. Один из младших братьев цесаревича записал в дневнике: «По обыкновению, вся семья собралась утром поздравлять Папа….Завтракали en famille. Таскался целый день с визитами, ужасно много, голова болит, спать хочется».
Около половины 11 они приехали домой и стали одеваться в церковь. Обедня и выход окончились в час. Позавтракав у родителей, Александр и Владимир вернулись домой, а затем опять поехали делать визиты. Они заехали ко всем членам Императорской фамилии и, кроме того, к военному министру, генерал-губернатору, генералу Плаутину, графу Строганову и графу Перовскому. Домой вернулись в три часа. Остальное время до обеда великие князья читали. В этот день молодые люди обедали у родителей, а в шесть часов пришли к себе и сели читать. В 7 часов великие князья переоделись, чтоб ехать в Большой театр. После спектакля они приехали домой «в исходе 11 часа».
1 декабря 1864 г. Александр II отметил для себя только обедом с тремя взрослыми сыновьями – Александром, Владимиром и Алексеем. Когда великий князь Александр Александрович в 20 лет стал цесаревичем, для него практически ничего не изменилось в день 31 декабря 1865 г. Этот вечер наследник провел «в своих комнатах в беседах с друзьями». Только около 12 часов ночи отворилась дверь кабинета и вошел Александр II. Он поздравил цесаревича с Новым годом и благословил его. Так в 1860-х гг. русская аристократия встречала Новый год.
Традиция формальной фиксации наступления Нового года, в лучшем случае отмечаемого семейным молебном, сохранялась в императорской семье вплоть до падения монархии в феврале 1917 г. По дневнику Николая II можно проследить, как отмечалось 31 декабря на протяжении двух десятилетий. Эти события носили повторяющийся из года в год характер, мало меняясь со временем. В дневнике цесаревича Николая 31 декабря 1891 г. появилась запись: «Вечер провели спокойно у себя и, по обыкновению, Новый год не встречали ничем.
…Не могу сказать, чтобы сожалел, что 1891 г. кончился: он был положительно роковым для всего нашего семейства. Три смерти, болезнь и долгая разлука с Георгием, и, наконец, мой случай в г. Оцу».
Если по дневникам Николая II посмотреть, как он проводил последний день уходящего года, то увидим, что для него, как и для его предшественников, то был обычный рабочий день, отличавшийся от остальных дней только тем, что в последние часы уходящего года вся семья собиралась на новогодний молебен. Этот новогодний молебен появился при Николае II, когда уже начиналась формироваться традиция торжественно встречать Новый год.
Когда Николай II жил с семьей в Зимнем дворце, то размах молебна стал соизмерим с уровнем большого императорского выхода. Одна из мемуаристок описывает такой молебен, состоявшийся в ночь 31 декабря 1900 г. Молебен служился в Большой церкви Зимнего дворца, и на нем присутствовало все императорское семейство. Соответственно, все дамы оделись в придворные платья, усыпанные драгоценностями. Следуя стандартам «формы одежды», Александра Федоровна была в кокошнике, украшенном алмазами. Она выглядела настолько хорошо, что старшая из дочерей, 5-летняя Ольга, в восторге сравнила императрицу-мать с рождественской елкой: «О! Мама, Вы – такая же прекрасная, как Рождественская елка!». Примечательно, что после рождественского молебна императрица должна была продолжить свою «работу», поскольку ей представляли всех новых фрейлин-дебютанток.
После того как царская семья переселилась в Александровский дворец Царского Села, новогодний молебен стал проводиться гораздо камернее, и в этой церемонии кроме царской семьи участвовали только самые близкие к ней люди. 31 декабря 1904 г. Николай II работал до 19 часов, после с семьей поехал в Гатчину в матери на новогодний молебен. Затем после семейного обеда вернулись в Царское Село.
Следует также отметить, что и в праздники работа для царя не останавливалась. Например, 31 декабря 1905 г. рабочий день императора включал в себя: смотр лейб-гвардии Казачьего полка (с 10.30 утра); три обычных доклада министров (с 14 до 16 часов). Поскольку день оказался весьма насыщенным, царь отметил: «Гулял очень мало». Потом в 16.30 состоялась елка для офицеров. Затем в 20 часов – семейный обед, на нем присутствовали: «Миша» (младший брат царя), «Ольга» (младшая сестра царя), «Петя» (принц Ольденбургский, муж Ольги), «Мари», «Дмитрий» (Мария и Дмитрий Павловичи, дети дяди Николая II – великого князя Павла Александровича) и «Сашка Воронцов», дежурный флигель-адъютант и друг детства Николая II. После обеда царь, стараясь закончить нескончаемые дела, «занимался усиленно» до 23 часов 30 минут. И только затем семья «пошла к молебну». И так повторялось из года в год.
31 декабря 1906 г. с утра Николай II ездил к обедне и завтракал со своей семьей. Гулял. Затем, стараясь оставить все дела в «старом году», работал с документами «до чая и до обеда», то есть до 5 и 8 часов вечера, и «окончил все, что было на столе». Затем – семейный обед, после которого поиграл с великим князем Дмитрием Павловичем на бильярде «в пирамиду». Около 11 часов вечера в Александровский дворец подъехала императрица Мария Федоровна вместе с младшим братом царя Михаилом Александровичем. Все вместе пили чай, а затем в 23.30 пошли к молебну и «встретили наступающий год горячею молитвою!».
Печатается с сокращениями и дополнениями.
Источники:
Игорь Викторович Зимин. «Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.»
Игорь Викторович Зимин. «Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги».
«Люди» Зимнего. Люди Зимнего дворца [Монаршие...] h istory.wikireading.ru›
Как отмечали Рождество в Русской императорской семье marieclaire.ru›
ТРИ ВЕКА РУССКОЙ ЕЛКИ | Наука и жизнь nkj.ru
История Нового года в России » Женский журнал...resnichka.ru›
Новогодние истории из Санкт-Петербурга 3 vozrast.ru
Очень интересный материал! Своего рода введение в семью императора с ее переживаниями и радостями. Очень трогательно...